В Акацуки уже в который раз назревал кризис и банкротство. Какудзу взял отпуск и за неделю остальные спустили все накопленные деньги, так что сейчас организация пребывала не в лучшем состоянии. И вернувшийся с родных водопадов Какудзу устроил страшные разборки. Битый час он лупил Кисаме, купившего себе огромный аквариум, а в аквариуме булькал Хидан – тоже битый. В общем, атмосфера была самая что ни на есть веселая. Наконец, Какудзу успокоился и осмотрел полуживых акацуков.
- Итак, транжиры, пока вы проматывали наше честным трудом нажитое, я нашел способ зарабатывать большие деньги, не привлекая внимания крупных селений…

- И что за способ? – простонал Пэйн, прикладывая к голове пузырь со льдом.

- Да, что ты придумал, гений? – пробулькал из аквариума Хидан. Все как-то забыли, что он плавает немногим лучше топора, так что сейчас бессмертный сидел на дне аквариума и жевал одну из тропических рыбок Кисаме. Заметив это, Кисаме хотел было нырнуть за вандалом и собственноручно придушить его, но чехол от рояля, в который был застегнут рыбмен, мешал нормально шевелиться.

- Мы все станем актерами, - объявил Какудзу. Реакция на эти слова была абсолютно непредсказуемой среди остальных. Хидан подавился рыбкой и чуть не задохнулся безо всякой посторонней помощи. Итачи навернулся с люстры и приземлился прямо на Зецу, который надеялся пообедать Хиданом. Дейдара, лицо которого сейчас очень напоминало картину Пикассо, быстро начал глотать глину, надеясь взорваться до того, как его потащат на работу. Сасори, который начал было собираться из кусочков, на которые его разбил Какудзу, от шока снова рассыпался. Конан, единственная уцелевшая в этой компании, просто вздохнула, но от этого вздоха в радиусе десяти миль у всех треснули стекла. А Какудзу, словно не замечая реакции остальных, с азартом расписывал прелести актерской жизни, особенно зарплату. Однако его слова ни у кого не вызывали энтузиазма.

- Как вы не понимаете, это же искусство! – возопил Какудзу, когда все мало-мальски веские аргументы были исчерпаны. Неожиданно в глазах Дейдары зажглись искры. Вернее, в нормальном глазу зажглась искра, а в механическом – вспышка.
- Искусство, да? Искусство это…

Бум!!! – один удар отправил Дейдару в нокаут. Сасори меланхолично посмотрел на Какудзу.

- Искусство, значит? И что же ты подразумеваешь под искусством?

- Театр! Сцена!!! Признание зрителей! – снова начал воспрянув духом Какудзу.

- Наш Буратино согласен выступать только в кукольном театре, да, - пробурчал Дейдара, потирая шишку.

Пэйн, наконец, закончил нелегкий мыслительный процесс и подвел итоги.

- Нет, ребята, работать все же придется, а то так и ноги протянуть недолго. Вы на Тоби посмотрите – от него же только маска и плащ остались… Кстати, где Тоби? – Пэйн ошарашено посмотрел на трехногую табуретку, где только что сидел Тоби. – И куда он подевался? Так, орлы, разбились парами и ищем Тоби.

Побитые и злые Акацуки разбрелись по всей пещере, искать пропавшего товарища. Дейдара ворчал и жаловался на сильный сквозняк, который портил ему прическу. Через полчаса красно-лунатики собрались и поделились горьким опытом неудачи.
- Ничего, – сообщил Итачи.

- То же самое, – подтвердил Сасори.

- А я жвачку нашел! – прочавкал Кисаме.

- Пусто, да, - подвел итоги Дейдара и уселся на полу.

- Больно, семпай, - раздался снизу слабый голос. Дейдара подорвался. *самой смешно*. На полу, как раз под шкафом, около которого сел искусствовед, лежал тощий, как скелет воблы, Тоби. Дейдара уселся как раз на его ногу. Вызволенный из-под шкафа, Тоби поведал свою печальную историю – его просто унесло сквозняком. А на черном, заляпанном кровью полу пещеры, черный в облаках плащ никто не заметил… Человек полчаса звал из-под шкафа, а его не нашли!

Этот небольшой инцидент заставил вконец оголодавших акацуков согласиться на предложение Какудзу.

Акацуки стояли перед зданием театра и ошарашено смотрели на свое место работы. Старый, обшарпанный театр напоминал военный полигон – провалившиеся полы, свисающие там и тут канаты, полоса препятствий в виде кресел в зрительном зале…
- Сугой, да, - с издевкой процедил сквозь зубы Дейдара. Послышался звук удара и подрывник проломил носом полусгнившие ступени.

- Какудзу, мы что, будет выступать ЗДЕСЬ?! – Хидан брезгливо посмотрел на

убогий театра, держащийся на соплях и молитвах. – Это же самоубийство!!! Мне-то все  равно, но если вы все коньки отбросите, то кого же я буду склонять к вере Ясина?

- Помогите, люди, - жалобно пропищал Тоби, который провалился в трещину в асфальте. Дейдара мученически закатил глаза и выдернул несчастного дистрофика из его гравиевого плена.

- Ничего, мм, тут много крыс, отъешься, - доброжелательно подметил Дейдара. Тоби голодным взглядом посмотрел на подрывника.
- Мммммммм… - невнятно протянул он.

- Это моя реплика! – возмутился Дейдара. - Это ж наглый плагиат!!!

- Ммммм… мммясоооо!!! – театрально завыл Тоби. Глаз загорелся ненормальным голодным блеском. Если бы Дейдара вовремя не отдернул руку, то количество его ртов уменьшилось бы на один. Правда, Тоби тут же взял себя в руки и того, что находилось под маской, никто не увидел.

- Общение с Зецу не прошло даром… - Дейдара от ужаса даже забыл прибавить свое любимое «ммм». – Меня нельзя есть, я творческая личность, на меня с надеждой смотрит Микеланджело и все террористические группировки Палестины!!! Кто-нибудь, помогите, да!

Сасори вздохнул и, всем своим видом показывая презрение, скатал тощего Тоби в коврик. Тоби даже не сопротивлялся, а просто вяло пытался отгрызть у Сасори руку. Мешало две вещи – маска и то, что рука была деревянной. Сасори запихал «коврик» в один из чемоданов и первым сделал шаг в гниющие недра театра. Одна ступенька, вторая… Пока что жизнь продолжалась. Остальные Акацуки вяло, по-немецки поаплодировали кукольнику. Дейдара сцепил зубы и рванул вперед, оказавшись метров на десять впереди Сасори… И провалился в подвальное помещение. Сасори спокойно подошел к дыре в полу и с интересом заглянул туда. Из подвала послышался сперва сдвоенный писк, а затем отборный мат. Пищали крысы и Дейдара, а вот кто матерился - Сасори не решился даже предположить. Но ни крысам, ни Дейдаре не нравилось общество друг друга, это точно. Минут десять полюбовавшись борьбой подрывника с грызунами, Сасори сжалился, *правда, над кем - неизвестно* и сбросил Дейдаре канат. Глиноед быстро вскарабкался наверх, буркнув нечто невразумительное, и ретировался за угол театра под гомерический, *а у некоторых - истерический* хохот акацуков. Какудзу, наконец, разобравшийся с документами, торжественным шагом промаршировал перед театром.

- Этот день войдет в нашу историю наравне с такими великими событиями, как… - Какудзу запнулся, но тут же продолжил, - как вступление в наши ряды великого Меня, финансовые реформы под началом великого Меня и…

- Самым великим днем будет тот день, когда тебя прирежут, - тихо проворчал Дейдара. На его счастье в этот момент на ближайшем перекрестке произошла авария и все Акацуки с интересом следили за тем, как водитель Мерседеса бьет морду шоферу трактора. Звуки ударов были хорошо слышны со всех сторон.

- Стереозвук, - восхищенно подумал скатанный в трубочку Тоби.

- Больно, - подумал побитый Дейдара и выплюнул зубы из трех ртов сразу.

Какудзу, закончив бить Дейдару, отряхнул перчатки и приглашающим жестом указал на театр. Все с опаской зашли вовнутрь. Ко всеобщему удивлению, в подполье никто не провалился. Какудзу был похоронно вежлив, что случалось, лишь когда он собирался требовать что-нибудь глобальное. Акацуки поежились от нехорошего предчувствия, которое моментально оправдалось.
- Мы самостоятельно отреставрируем театр!!! – радостно оповестил товарищей Какудзу. Со всех сторон раздались громкие вздохи, не менее громкий треск гнилого пола… и вся черно-красная братия провалилась в кишащий гостеприимными крысами подвал. И только обезумевший от голода Тоби истерически смеялся, дожевывая свою маску.

Следующие две недели были похожи если не на ад, то на чистилище точно. Особенно для и без того опустевшего кошелька организации. Какудзу, просчитав, во что обойдется реставрация театра, пришел в ужас. Обдумав сложившуюся ситуацию, он решил убить двух зайцев одновременно – подзаработать до начала выступлений и получить стройматериалы бесплатно. Выслушав хитроумный план Какудзу, Дейдара, осознавая всю бредовость собственных слов, назвал их «финансового гения» бессердечным. Однако перечить никто не посмел – прошлые побои еще не зажили, а коллекционировать гематомы не хотелось никому. Так что акацукам пришлось снимать модные плащики, надевать рабочие фартуки и идти работать на ближайшую стройку. Строился огромный торгово-развлекательный комплекс, причем сейчас уже заканчивали верхний этаж и приводили в порядок остальные, так что материалов было более чем достаточно для реставрации театра. Но и работы тоже было выше крыши… Впрочем, все оказалось совсем не так плохо как предполагал Дейдара, но намного хуже, чем думал Какудзу. Подрывника приставили сторожем к стройматериалам, где в изобилии водилась глина… Устроившись на временную работу, несчастные нукенины даже не подозревали, чем все обернется… Однако, обо всем по порядку.

Первый день начался сравнительно тихо и мирно. Тоби таскал на восьмой этаж краску в ведрах, причем таскал по винтовой лестнице под сопровождение отборного русского мата. Уже после пятой ходки язык, дабы не путался под ногами, был обмотан вокруг шеи на манер шарфика. Поскольку на бетономешалке решили сэкономить, бетон замешивал Кисаме. Причем замешивал очень своеобразно – швырнул Хидана в раствор и смотрел, как фанатик барахтается. Когда прораб решил, что раствор готов, Хошигаки вытащил из «корыта» достаточно неплохую статую, которую деловой Какудзу тут же решил продать на ближайшем аукционе. Ко всеобщему удивлению, статую купили за большие деньги. Такие большие, что исчезновение Хидана осталось незамеченным, по крайней мере, до тех пор, пока в газете не появилась статья о проклятой скульптуре, все владельцы которой сходили с ума, так как безжизненная статуя дико материлась, а внутри нее что-то гремело. Но за три дня отсутствия Хидана произошло несколько важных вещей.

Во-первых, Тоби навернулся с седьмого этажа, не удержавшись на стремянке. Упал он прямо в таз с побелкой, так что даже Дейдара сочувственно дакнул, глядя на привидение в маске.

Во-вторых, Итачи освоил основы малярства и его отправили оформлять игровой зал. Черные в тучках стены на прораба впечатления не произвели, в отличие от шарингана, так что несчастный добровольно сиганул с седьмого этажа следом за Тоби. Однако приземлился он не в побелку, а на Дейдару, так что вместо «даканья» послышался отборный мат.
В-третьих, но не по значению, Конан перепутала лак для волос с лаком для мебели и привела в порядок прическу… Причем по доброте душевной она дала этот лак еще и Дейдаре… Их вопли ужаса были слышны за пять кварталов. А смех остальных – за все десять. Смеялся даже Сасори, хотя он быстро посерьезнел и предложил Дейдаре обрить черепушку. Подрывник ответил кукольнику убийственным взглядом и не менее убийственным пожеланием с указанием точного маршрута кому куда идти. Умный Сасори попросил провести его в это самое место, на что Дейдара ответил весьма красноречивым взглядом в сторону кучи глины… Если не вдаваться в подробности, торговый центр так и не достроили, Дейдару, побитого, злого, но довольного своим взрывом, доставили в ближайшую психушку, для надежности дав ему три соски-пустышки.

- Хуже чем глина, конечно, но терпимо, - поделился впечатлениями Дей с лежащим на соседней койке Тоби. Тоби не ответил, если не считать ответом истеричный смех. Третья койка молчала – на ней лежал частично забетонированный Хидан, едва спасенный от участи стать одним из экспонатов кунсткамеры. Строго говоря, забетонированными остались только шея и голова, остальное скололи отбойным молотком, но голову трогать Хидан запретил, обосновав отказ тем, что она у него и так плохо варит. Кисаме, который надеялся «случайно» раздробить черепушку, очень огорчился, как, впрочем, и все остальные Акацуки. Отбойный молоток был выброшен на Тоби. На этом работа строителей была окончена. И только Какудзу все еще подсчитывал, сколько квадратных метров паркета и кафеля они успели умыкнуть. Наконец, настал день выписки Дейдары, Тоби и расколотого Хидана из больницы. И первым, что их встретило на пороге свободы, была довольная физиономия Какудзу.

- Материалов достаточно! Начинаем реставрацию театра! – радостно объявил он. Ответом послужил отборный мат, которого Дейдара нахватался на стройке. Однако на Какудзу это впечатления не произвело, и вся компания отправилась навстречу новым мучениям.

Всю следующую неделю Акацуки отдирали в театре старые обои, полы, снимали занавес, разбирали декорации – в общем, освобождали себе место для деятельности. Но акацуки не были бы акацуками, если бы все прошло гладко. В первый же день, отдирая обои в гримерке, Пэйн умудрился закрыться в несгораемом шкафу. Закрылся он там с утра, до вечера барабанил в дверь, наконец, нашел в углу бутылку сакэ, осушил ее в три глотка и отрубился. Наутро в дверцу шкафа постучалась Конан. Следующий за этим стуком диалог вошел в историю.

- Ну хто там? – пьяным голосом спросил Пэйн.

- Я, - несколько удивленно ответила Конан, лихорадочно соображая, какое существо может обладать таким голоском.

- Неееееее, цыпа, я – это который тута, - Пэйн постучал по стенке шкафа. – Так что ты – точно не я…

Конан оценила логику невидимого собеседника и сделала для себя несколько выводов, один из которых был о шизофрении. Впрочем, в разное время Конан подозревала у себя пневмонию, споротрихозис, неврастению, маниакальный психоз, истерию, астму, так что и без шизы не обошлось. Как бы то ни было, одной открывать шкаф она не рискнула, поэтому позвала Хидана. Не сумев отказать даме, особенно хорошо вооруженной, Хидан, бессмертный, как Ленин и несчастный, как мокрый кот, отправился в гримерку. Шкаф был открыт, Пэйн – разлучен с запасами спиртного, хранящегося в шкафу, Хидан обматерен – в общем, ничего необычного.

- Фу, как перегаром несет, - поморщился брезгливый от природы Хидан, таща Пэйна на склад стройматериалов – отсыпаться.

- Ты не ворчи, а неси, - урезонила товарищ Конан. Хидан поежился – Конан обладала характером приятным и милым, как десяток Дейдар. Это она продемонстрировала на стройке, где ее стараниями за один день количество рабочих уменьшилось с двухсот до двадцати человек. К тому же, Конан никогда не повторяла дважды… Посему Хидан резвым казацким наметом поскакал к складу.

Пэйн, которого тащили за воротник, то и дело врезался в углы и кучи ободранных обоев, пока, наконец, не вывалился из плаща на полпути к складу. Перепуганный Хидан этого, разумеется, не заметил, зашвырнул плащ на кучу паркетных досок, отметив про себя, что диета, на которую всех посадила Конан, дала результаты, так как Пэйн стал почти невесомым, и рванул в сторону подсобок, где сейчас отдирали старые паркетные доски. К его великому облегчению, на пути никто не попался. Однако радость была недолгой…

В подсобках хозяйничал Сасори. Вернее, сам кукольник спокойно сидел в старом кресле-качалке, а работали куклы, но это было в порядке вещей. Проблема была в том, что куклы были приспособлены для убийств, а не для мирной работы… Хотя любого, кто посмел бы назвать эту реставрационную пытку мирной, ожидала бы мучительная долгая смерть. Сасори спокойно раскачивался в кресле, игнорируя вопли Дейдары.

- Нечестно! – орал подрывник, - этот Буратино, сбежавший из мастерской папы Карло, нифига не делает, да!!! А я тут вкалываю, как бригада этих самых пап!!! И воо… - Дейдара запнулся и огляделся вокруг. – Меня что, никто не слушает, ммм?

- Ты что-то сказал? – Сасори сонно протер глаза и сильно качнулся назад, отдавив Дейдаре ногу. Такого мата не слышал даже Ожегов, составляя свой знаменитый словарь. Выплеснув на Сасори все эмоции, Дейдара уныло посмотрел на ласту, которая еще совсем недавно была ботинком.

- Нечестно, да, - хлюпнул носом подрывник. – Сасори но данна, почему вы…Аааа, тьфу… - Дейдара махнул языками на все разговоры и пошел в сторону холла, громко шлепая ластой. Поскольку в реставрации театра Дейдара сыграл весьма незначительную роль, скажу только, что Какудзу быстро оценил достоинства ласты и заставил подрывника давить тараканов по всему зданию. Больше ни вреда, ни пользы от Дейдары не было.

Итачи поручили ответственную миссию – избавление от мусора. В одиночку работать было лень, так что Учиха припахал к работе и отъевшегося на здешней живности Тоби. Обязанности были распределены следующим образом – Тоби выносил мусор на улицу, а Итачи, на время переквалифицировавшись в Змея Горыныча, сжигал все, что нельзя было сдать в пункт приема вторсырья. Не обошлось здесь и без неприятностей – один раз Тоби, перетрудившись, завалился спать в гнездышке из старого линолеума. Итачи, не подозревая, что мусор несколько необычный, принялся за работу… Исправлял положение уже Кисаме, вылив на дымящегося Тоби ведро воды. Правда, где он взял эту воду, Хошигаки предпочел умолчать.

Работа шла полным ходом: Пэйн мирно спал на обшарпанном полу, Итачи жег мусор, Дейдара давил тараканов, Зецу ловил крыс и делал из них пирожки, которые пользовались большим спросом среди местных собачников, Кисаме тушил Тоби и пытался заставить работать фонтанчик, стоящий перед входом в театр. Фонтанчик уныло серел мрамором и зеленел плесенью и наотрез отказывался работать. Какудзу таскал обои в макулатуру и подсчитывал доходы. Сасори со своей Алой Тайной в виде сотни марионеток обдирал стены и полы. Время от времени куклы выходили из-под контроля и начинали сверлить стены, доводя Сасори до нервного срыва. Неизвестно откуда возник Орочимару и слезно просил позволить ему присоединиться к театральному ансамблю. Какудзу позволил, подумав, что Оро не выдержит и дня в таких условиях… Однако тот не только выдержал, но и отмыл все туалеты, безо всякого смущения заходя как в женские, таки в мужские, что, честно говоря, никого не удивляло. Хидан выкосил всех пауков и клопов в театре, составив конкуренцию Дейдаре… Всех сейчас интересовали три вопроса – когда у Пэйна пройдет похмелье, когда все это кончится и куда подевалась Конан. В такой атмосфере прошла ровно одна неделя. И было утро, день восьмой… А вместе с понедельником пришли новые проблемы и заботы…